Собеседник заинтересовано склонил голову. Беседа принимала интересный оборот.

― А что, очень хочется?

― Ну а что, ты симпатичный.

Кофе вежливо забрали у неё из рук и отставили на одну из многочисленных полок. Не успела Ульяна что-либо понять, как её вжали в стену, поймав в ловушку выставленных рук. Идеальный мужской профиль склонился совсем близко.

― Осторожно, ― тихо прошептал Кометов, впиваясь жадным взглядом в её глаза. ― С огнём играешь.

Тёплое дыхание ласкало кожу и будоражило воображение. Это сбивало с толку.

― Ты так считаешь?

― А ты нет? ― пуговицу на её шортах ловким движением расстегнули. Матвеева, вздрогнув, перехватила наглую конечность, которая едва не скользнула под джинсовую ткань. Кирилл плутовато улыбнулся, наблюдая за её реакцией. ― Смотри-ка, кто-то снова покраснел.

― Это глюки. Проверься у окулиста. Тебе, по ходу, неслабо вмазали, ― попытка отпихнуть его не увенчалась успехом. Тонкие кисти оказались задраны над головой, удерживаемые сильной хваткой. Вторая мужская рука, насмехаясь, неспеша прошлась от ключицы по тонкому кружеву топа до низа живота, возбуждающе касаясь кончиками пальцев напряжённого тела. Кожу закололо иголочками. В горле пересохло.

― А вот мы уже и заводимся.

― Не льсти себе, ― выдохнули в ответ, учащённым сердцебиением сдавая себя со всеми потрохами.

― Милая, я же слышу, ― там и слышать не нужно, достаточно посмотреть, как тяжело вздымалась её грудь, пока шею Ульяны покрывали короткими дразнящими поцелуями. ― Так что? ― губы Кометова продолжали издеваться над ней, прокладывая дорожку поцелуев всё ниже и ниже. ― Мне продолжать или обломать тебя так же, как ты меня?… Ну же, решай. Это просто секс. Ничего личного.

В голове Матвеевой в безумстве клокотал накрытый крышкой котёл эмоций, в котором соблазн боролся со здравомыслием.

«Нельзя, нельзя, нельзя», орал во всю глотку здравый смысл.

«Хочу, хочу, хочу», вопило тело.

«Можно, но может лучше не стоит?», заметил мозг.

«Ну хоть разочек», уже почти умоляло тело.

«Нельзя», настаивал здравый смысл: «Ему нет доверия»

«А мы и не будем ему доверять. Просто немного развлечёмся», не сдавалось подсознание.

«Хозяйка. Не дури. Тебе нужны осложнения?», вздыхал обречённо мозг.

«Мне всё равно. Я просто хочу…», мысленно проскулила Ульяна, словно уговаривала сама себя.

«Хочет она. Ну-ну… Ну давай, бестолочь. Дерзай», пренебрежительно фыркнул здравый смысл.

Чёрт… Он ведь прав…

― Иди, куда шёл… ― с трудом выдавила из себя Матвеева, у которой сердце долбилось об рёбра, стремясь вырваться на волю. Кирилл продолжал её ласкать, сводя с ума.

― Точно? А если… ― его рука, уже не встречая препятствия, всё же скользнула под шорты, заставляя её задохнуться от нахлынувших ощущений…

Внутренние демоны в бабской голове уселись за круглый стол переговоров.

«Уважаемые, мы собрались с очевидной проблемой», здравый смысл деловито стукнул кулаком по столешнице, привлекая к себе внимание.

«Поддерживаю, товарищи. Он просто ей играет. Нам такого не надо», согласился мозг.

«Да и пофиг. Играет и играет. Нам же нравится», томно вздохнуло тело.

«Что значит пофиг? Нельзя поддаваться!», строго осадил его здравый смысл.

«Ой, да пусть вмажет ему с разворота и валит оттуда. Нечего церемониться с этим типом», прицыкнул мозг, словно выковыривал из зубов застрявшую еду.

«Ну какой вмажет, ребят? Вы чего? Не чувствуете?», негодовало тело.

«Что?»

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍«Они оба уже на пределе»

«Так и что тогда делать?», развело руками подсознание: «Потом возникнут проблемы»

«Но это ж будет потом», резонно заметило неугомонное тело.

«Ну… тоже верно. Здравый смысл, а ты чё молчишь?»

«Пошел дошик заваривать. Я тут не нужен. Всё равно не слушаете»

«Ну так чё?», подогнало всех подсознание.

«Голосуем? Я за», радостно заулюлюкало тело.

«Не знал, что у нас тут демократия», вздохнул, сдаваясь, мозг: «Эй, хозяйка… Хозяйка?»

Женские стоны нарастали, отскакивая от стен. Снова и снова. Сдерживаться оказалось выше сил. Пальцы Кирилла, затерявшиеся там, где им не положено было быть в принципе, превращали всю её в мягкую вату. Изводили. Заставляли хрипеть.

― Мне остановиться? ― от сладкого шёпота и мягких губ, покусывающих мочку уха, подкашивались ноги. Разгромное поражение.

«А-а-а… она нас не слушает, что делать?», вопил мозг.

«Поздно. Пошли жрать. Кому дошик?», отмахнулся здравый смысл.

Не в силах больше сдерживаться, Матвеева высвободила запястья, требовательно разрывая рубашку на груди Кирилла. Отлетающие под ноги пуговицы её не заботили. Только губы. Она хотела их. Хотела снова почувствовать их на собственных губах. Хотела, чтобы рука, исчезнувшая из-под джинсовой ткани, вернулась обратно. Хотела, чтобы он терзал её поцелуями. Чтобы впивался ногтями в кожу до синяков…

― Даже так, ― оценил Кометов, когда с него требовательно сдёрнули верхнюю одежду и принялись за ремень. ― Мне нравится твой энтузиазм.

― Закрой рот, ― осадила его Ульяна, стягивая с себя топ и расстёгивая крючки на спине. Лифчик бросили под ноги. ― Лучше сделай так, чтобы я не разочаровалась.

Вид обнажённого женского тела и решительность, с которой на него напирали творили с Кириллом тоже самое, что только что он делал с ней ― в его глазах мутнело. Девушка перед ним пахла свободой и наслаждением. Ни о чём другом думать не хотелось.

― Даже не сомневайся, ― изменившимся голосом пообещал он, роняя её на мягко спружинившую постель и даря долгожданный поцелуй, от которого крышу Матвеевой снесло окончательно и унесло в далёкие дали через невидимую форточку.